Размер шрифта:
Шрифт:
Цвет:
Изображения:

Известный и неизвестный Л. Жевержеев: судьба Жевержеева в аспекте истории

 

«Пока такие люди живы, опасность музам не грозит!» (М. Кузмин). «Город Петра — С.-Петербург-Петроград <…> — только он, только его воздух, его камни, его каналы способны создать таких людей, <…> как <…> Жевержеев» (В. Мейерхольд). «Жевержеев был <…> очень умный и богатый <…>. Я у Жевержеевых жил, мне негде было жить. На квартире стояло великолепное пианино. Жевержеев очень Вагнера любил, у него был собран полный Вагнер. И он всегда меня просил: “Садитесь, пожалуйста, сыграйте мне что-нибудь из Вагнера”» (Д. Баланчин). «Каждую субботу он менял все картины, висевшие на стенах в нашей гостиной. Я обычно сидела и смотрела, как он снимал старые картины и вешал новые. Насколько я помню, он никогда не повторялся. Балансируя на стремянке, он довольно свистел, наслаждаясь своей забавой. “Откуда ты берешь картины, папа?” — спрашивала я его. Он наклонялся вниз и шептал, словно по секрету: “О, у меня уже тысячи таких!”» (Тамара Жевержеева).

«Пусть разуму не внемлют девки,

Не понимает пусть шпана…

Ты своего музея, Левкий,

Поверь мне, лучший экспонат».   

(Н.П.Акимов)

Альбом Л.И.Жевержеева. // Издание СПб ГБУК СПбГМТиМИ. 2018. Стр. 32. 

«Л. И. Жевержееву принадлежит исключительная заслуга в области театрально-музейного дела» (П. Н. Шеффер). «Жевержеев <…> является, когда жарко, в серых брюках и белой рубашке с <…> отложным воротником; волосы у него темные, немного длинные, концы завиваются <…>. Вид довольно театральный» (сотрудник музея А. Я. Андреева). Так отзывались современники о великом Музейщике, страстном библиофиле, известном коллекционере Левкии Ивановиче Жевержееве. Его деятельность изучается, его коллекция достаточно хорошо освещена. В моей статье сделана попытка воссоздать его живой облик. К сожалению, биографических материалов сохранилось весьма мало, хотя в историческом масштабе нас разделяет не так много времени. Доклад основан на документах, большинство из которых публикуются впервые.

 

Воспитанник Санкт-Петербургского Коммерческого училища

Он родился в Царском селе на Средней улице, дом 8. Семья проживала там, пока отец, Иван Алексеевич, потомственный почетный гражданин, не приобрел дом в Санкт-Петербурге по адресу Троицкая ул. 18/5, построенный в 1837 г. архитектором Д. Адамини. Это произошло не позже 1886 г. Жевержеевы жили в левой части дома, а правую часть, где размещалась Парчово-ткацкая фабрика и магазин церковной утвари, архитектор А. И. фон Гоген перестроил в 1899 г. В семье к тому времени было двое детей: Левкий и Анатолий. В 1891 г. 10-летнего Левкия надо было определять в учебное заведение.

Выбор пал на Коммерческое училище, пользовавшееся блестящей репутацией, с 1904 года оно стало называться Императорским.

Мама Левкия подает прошение от «жены Потомственного Почетного Гражданина Софьи Порфирьевны Жевержеевой»: «Желая определить сына моего Левкия Жевержеева в число полупансионеров С.-Петербургского Коммерческого училища, прошу допустить его к конкурентному экзамену и, если он его выдержит, принять мальчика в заведение <…>. 12 апреля 1891 г. Местожительство: Троицкая ул, д. 18/5». Ею также предъявлен документ, выданный в 1887 г.: «По Указу Его Величества Государя Императора Александра Александровича Самодержца Всероссийского и прочая, и прочая, и прочая. Объявляется через сие всем и каждому, кому о том ведать надлежит, что предъявительница сего жена потомственного почетного гражданина София Порфирьевна Жевержеева, 30 лет, имеет свободное, где пожелает, жительство <…>. При ней сыновья: Левкий 5 л. и Анатолий 2 лет. Графский переулок № 5/18». Левкия зачисляют в Училище. По-видимому, он не отличался богатырским здоровьем, за время учебы болел «ветряною оспою», «катаром как дыхательных, так и пищеварительных путей», «перемежающею лихорадкой», и в 1895 г. ординатор лечебницы Св. Архангела Михаила доктор В. В. Соловьев удостоверяет: воспитанник «настолько ослабел, что для восстановления сил ему необходимо на некоторое время выехать из Петербурга». Было выдано свидетельство: «Дано сие из Канцелярии Совета С.-Петербургского Коммерческого училища, за надлежащим подписанием и с приложением казенной печати, в том, что сын потомственного почетного гражданина Левкий Жевержеев родился 8 августа 1881 года и в настоящее время воспитывается в помянутом Училище своекоштным полупансионером. Свидетельство это выдано воспитаннику Левкию Жевержееву согласно словесному прошению для представления в Управление Варшавской железной дороги на предмет получения льготного билета для проезда по означенной дороге». Училище давало очень серьезное и разностороннее образование, поэтому многие современники отмечали широкие знания Жевержеева. Подтверждением тому служит его аттестат: «при отл<ичном> поведении, оказал успехи: <…> в Русском языке и Словесности отл<ично>, в языках: Немецком вес<ьма> хор<ошо>, Французском оч<ень> хор<ошо>, Английском оч<ень> хор<ошо>, в Математике отл<ично>, в Физике отл<ично>, в Естествоведении отл<ично>, в Истории отл<ично>, в Географии хор<ошо>, в Чистописании удовл<етворительно>, в Черчении и Рисовании оч<ень> хор<ошо>, в Бухгалтерии отл<ично>, в Коммерческом счислении оч<ень> хор<ошо>, в Технической химии вес<ьма> хор<ошо>, в Товароведении отл<ично>, в Политической экономии вес<ьма> хор<ошо>, в Законоведении отл<ично>, в Торговом праве и Торговом судопроизводстве отл<ично>, в Истории торговли с Коммерческой географией отл<ично>, в Торговой Корреспонденции вес<ьма> хор<ошо>. Посему, на основании Высочайше утвержденного 2 июня 1879 г. Устава Училища и Устава о воинской повинности, означенный Левкий Жевержеев удостоен звания Кандидата Коммерции и награжден похвальным листом. 23 мая 1899 г. В деле Левкия сохранился и такой документ: за годы учебы 1 раз провинился и на него был наложен штраф в размере 15 копеек — за порчу парты.

«Собирательство высшая степень любви к искусству»

Страсть к собирательству пробудилась у юноши довольно рано. Отец подарил ему коллекцию прикладного искусства (в основном драгоценности и церковная утварь), которую начал собирать еще дед Левкия. Но сфера его интересов была гораздо обширнее и со временем стала едва ли не универсальной. В рукописном отделе Российской национальной библиотеки хранятся ценнейшие материалы из фонда Левкия Ивановича: рукописи, тетради, списки Ломоносова, Гете, Рылеева, Жуковского, Пушкина, Некрасова, А. К. и Л. Н. Толстых, дневники Крестовского, рукописи богословского содержания, начиная с 1784 г. Параллельно его увлекало знакомство с художниками нового направления. Он субсидировал их художественные начинания, и его имя в истории осталось, как имя великого ценителя искусства и провидца: в дерзких, непричесанных молодых людях, c их манифестом «Пощечина общественному вкусу» он сумел разглядеть будущее отечественного искусства. Но будущее без прошлого не существует. В 1915 г. Левкий Иванович совершает отважный шаг — устраивает выставку «Памятники русского театра», на которой он представил 1289 экспонатов за период с 1772 по 1915 г. В России к тому времени еще не было большого опыта выставочной работы, и, по отзывам современников, выставка получилась несколько сумбурной. Впервые Россия участвовала в Венской международной музыкальной и театральной выставке в 1892 г. По общественному мнению, самым удачным был русский раздел, где демонстрировались костюмы к операм “Руслан и Людмила”, “Рогнеда”, балетам “Сон в летнюю ночь”, “Спящая красавица”. Успех имели макеты, голова слона с механизмом, приводившим в движение глаза и хобот. В том же 1915 г. Жевержеев выпустил солидный великолепно изданный библиографический труд, посвященный тысячам изданий по русской литературе и беллетристике «Опись моего собрания» (т. 1. Пг., 1915). Один экземпляр «Описи» он передает К. А. Военскому, историку, в прошлом сотруднику Публичной библиотеки, который в ответе пишет: «Позвольте принести Вам выражение глубокой моей признательности за прекрасный экземпляр I-го тома “Описи” Вашего интереснейшего собрания, особенно же за любезное внимание, оказанное старому библиографу и библиофилу поднесением ему именного экземпляра этого превосходного издания». С Публичной библиотекой Жевержеева связывали не только научные интересы, ко многим ученым, работавшим там, он сохранил почтительное, сердечное отношение. В 1941 г. он посылает на адрес Публичной библиотеки телеграмму члену-корреспонденту АН СССР И. А. Бычкову, создателю и хранителю рукописного отдела, поздравляя его с «редким юбилеем» — 60-летием работы. 

О масштабе личности Левкия Ивановича, его глубокой порядочности говорит такой поступок — он преподнес один из 10 самых ценных, подарочных экземпляров «Описи» вдове редактора журнала «Русский библиофил» В. А. Трефиловой-Соловьевой, несмотря на то, что в этом журнале была опубликована разгромная рецензия на его труд. Новаторски Жевержеев пытался решить проблему экспонирования уже в Театральном музее, он стремился показать процесс работы театра над спектаклем, фотофиксацию премьер, различные течения декорационного искусства, что было тогда, в 1927 г., новостью в театрально-музейной экспозиции. Во многом благодаря Жевержееву музей стал одним из центров ленинградской культуры очень высокого уровня. Выдающиеся деятели искусства: Маяковский, Мейерхольд, Шостакович, Гнедич, Кони, М. Чехов, Утесов, Баланчин и многие другие часто бывали и выступали в музее. Судьба музея была чрезвычайно трудной — его то выселяли, то закрывали (с 1930 г. помещение музея занимала «Союзрыба»). Непрекращающаяся борьба за музей сопровождала всю деятельность Жевержеева. В 1938 г. музей окончательно въехал в свое помещение. Новая экспозиция открылась 21 мая 1941 г. Через месяц началась Великая Отечественная война, трагедия, которую пришлось пережить всей стране, всему нашему народу и каждому человеку в отдельности.О масштабе личности Левкия Ивановича, его глубокой порядочности говорит такой поступок — он преподнес один из 10 самых ценных, подарочных экземпляров «Описи» вдове редактора журнала «Русский библиофил» В. А. Трефиловой-Соловьевой, несмотря на то, что в этом журнале была опубликована разгромная рецензия на его труд. Новаторски Жевержеев пытался решить проблему экспонирования уже в Театральном музее, он стремился показать процесс работы театра над спектаклем, фотофиксацию премьер, различные течения декорационного искусства, что было тогда, в 1927 г., новостью в театрально-музейной экспозиции. Во многом благодаря Жевержееву музей стал одним из центров ленинградской культуры очень высокого уровня. Выдающиеся деятели искусства: Маяковский, Мейерхольд, Шостакович, Гнедич, Кони, М. Чехов, Утесов, Баланчин и многие другие часто бывали и выступали в музее. Судьба музея была чрезвычайно трудной — его то выселяли, то закрывали (с 1930 г. помещение музея занимала «Союзрыба»). Непрекращающаяся борьба за музей сопровождала всю деятельность Жевержеева. В 1938 г. музей окончательно въехал в свое помещение. Новая экспозиция открылась 21 мая 1941 г. Через месяц началась Великая Отечественная война, трагедия, которую пришлось пережить всей стране, всему нашему народу и каждому человеку в отдельности.

«А для слова правдивого слова о Ленинграде еще, видимо, не пришло время…»

О. Ф. Берггольц оставила пронзительные строки о блокаде Ленинграда. Она жила в доме №7 по Троицкой улице, практически напротив дома Жевержеева. Ольга Федоровна работала в Радиокомитете, писала стихи, статьи — это ее немного подкармливало. Жевержеев жил на паек для служащих. Дирекция театра им. А. С. Пушкина в декабре 1941 г. обратилась к властям: «[Шеффер и Жевержеев] имеют карточки 2-ой категории, и, <…> представляя краткие характеристики двух этих заслуженных и высококвалифицированных специалистов, [Дирекция] считает долгом ходатайствовать о выдаче им продовольственных карточек 1-ой категории». Зима 1941–1942 гг. была очень холодной, «лютой» — морозы достигали 42 °C, с ноября 1941 г. норму хлеба для служащих, каковыми были все сотрудники музея, сократили до 125 граммов в день. Несмотря на это, «хозяин» города Жданов рапортует в Кремль о благополучной обстановке в Ленинграде, где нет ни эпидемий, ни паники, ни голода. О реальной обстановке в городе свидетельствуют беспощадные строки дневника О. Берггольц: «...голод, дикий артобстрел, немцы на горле. Теперь запрещено слово “дистрофия”, — смерть происходит от других причин, но не от голода! О, подлецы, подлецы! <...> Трупы лежат штабелями... В то же время Жданов присылает в Москву телеграмму с требованием — прекратить посылку индивидуальных подарков организациям в Ленинград. Это, мол, вызывает "нехорошие политические последствия"». В январе 1942 г. Ленинград понес тяжкие потери. По сведениям статистического управления Ленинграда в январе 1942 г. умерло 101.583 человека, в феврале — 107.477 человек. Гибель Левкия Ивановича Жевержеева (он умер от голода в музее 16 января 1942 г.), как и сотен тысяч ленинградцев, была предрешена преступными действиями властей и трагическим ходом истории.

Частная жизнь

В самом начале ХХ в. судьба делает коварный виток. Левкий Жевержеев соединил свою жизнь с Тамарой Николаевной Урталь, красивой кафешантанной артисткой. Их дети рождались до брака, на который родители Левкия не давали своего согласия. Сразу после их смерти в 1914 г. брак был зарегистрирован. Полное взаимное непонимание супругов рождало невыносимую обстановку в семье. Он старался отгородиться от неурядиц, от постоянных измен жены. Музей был спасительным островом, избавлявшим его от домашних передряг. Здесь он был среди коллег, окруженный художественными ценностями, здесь его любили и уважали. В. В. Милютина, студентка Академии художеств, проходившая практику в музее, позже вспоминала: «Левкий Иванович Жевержеев был человеком запоминающимся. Его густая, темная, косматая шевелюра, свободная манера, хитрая улыбка и убеждающая речь, блещущая эрудицией. Ни на кого он не был похож. Память его держала массу имен, характеристик. Он помнил художников, их работы, спектакли, актеров. Ленинградский Театральный музей без Левкия Ивановича не имел бы в те годы лица. Старенький, тихий, скромный, сдержанный и внимательный Петр Николаевич Шеффер — это директор музея. Живой, яркий, стремительный, размашистый помощник его — Левкий Иванович Жевержеев… В музее то и дело звучало: “Надо спросить у Жевержеева, надо узнать, не помнит ли он, надо справиться у Левкия Ивановича”. Сам Жевержеев живет то ли в музее, то ли где-то рядом, то ли из него никогда не выходит». Жизнь Т. Урталь также сложилась не очень счастливо. Будучи на содержании богатого Левкия Ивановича, она ни в чем не нуждалась. Он осыпал ее драгоценностями, мехами, окружал роскошью. Но революция безжалостно разрушила ее благополучный мир. После смерти Жевержеева она обращается в апреле 1942 г. с просьбой назначить ей пенсию за мужа. Но вместо пенсии в 1943 г. следует арест. В 1955 г. она возвращается из лагерей. Жить негде. Ее приютили друзья. Начались долгие хлопоты по определению Тамары Николаевны в Дом для престарелых на Красноармейской ул., где и завершился ее жизненный путь предположительно в 1965 г. По словам ее друзей, в 1962 г., будучи на гастролях в Ленинграде, Баланчин — бывший муж ее дочери, навестил ее, привез ей подарки, деликатесы, но она отказалась принять их, сказав: «У нас все есть и, вообще, у нас все, все хорошо!» Воспитание ГУЛАГа она запомнила навсегда!

Думается, что исследователи будут возвращаться к имени Л. И. Жевержеева вновь и вновь, ибо его деятельность, его коллекция внесли значительный вклад в отечественную культуру. Главное свое создание — Театральный музей, которому была посвящена вся его жизнь, он хранил до последнего дыхания.

 

Автор: Наталия Вайнберг, научный сотрудник, заслуженный работник культуры